Нас не учили утешать своих детей

Ольга Нечаева — предприниматель, писатель и экс-вице-президент компании 20th Century Fox. А еще она — терпеливая, мудрая, чуткая, доверяющая и нежная мама. Ольга ведет популярный блог «Женщина с Марса», где пишет о своей жизни и воспитании детей.

ADME публикует важный текст Ольги о том, как общаться с ребенком, когда он расстроен.

Наши дети регулярно создают ситуации, в которых их нужно вытащить из эмоциональной ямы: когда они горюют, обижены, расстроены. Пришел с работы, нашел ребенка грустным. Спрашиваешь, что и как, он делится: «Девочка Х сказала, что я глупая и она не будет со мной дружить».

А дальше сложно. Нас этому не учили. Вернее, нас не учили правильно. Мы выучились сами на том, что слышали. А слышали мы всем известные варианты:

• Обесценить: «Да ну, нашла из-за чего расстраиваться» (читай: «Твоя история не стоит выеденного яйца»), «Если ты на все слова будешь так реагировать, как ты будешь жить» (читай: «Ты неправильно реагируешь, с тобой что-то не так»).
• Посоветовать: «Ты ей тоже скажи, что она глупая» (читай: «Ты не умеешь справляться с такими ситуациями»), «Наплюй и разотри» (читай: «Твои чувства — твоя проблема»).
• Обвинить: «А я тебе говорила с ней не дружить» (читай: «Это все твоя вина»), «Она, наверное, не просто так это сказала» (читай: «Это все твоя вина»).
• Покритиковать: «Ты всегда влезаешь в такие истории», «Вечно ты дружишь с такими врединами» (читай: «Ты глупая, недалекая, ты не умеешь выбирать друзей»).

Человек провалился в яму, а мы стоим сверху и говорим: «Ну и что ты там ноешь? Подумаешь, яма. Сам виноват. Надо было не падать. В следующий раз смотри под ноги». Это что, рука помощи?

И ведь это не со зла, это от невозможности выносить расстройство, от страха, что если не обвинить, не раскритиковать, не дать совета — то твой любимый ребенок не справится. Это от любви, как ни удивительно. Но оттого, что это от любви, это не становится менее токсичным и бесполезным.

А как тогда? А тогда — вытягивать из ямы.

Расскажу свой алгоритм. Простите мой сухой язык, но я действую достаточно осознанно, потому что наития в багаже мне тоже не досталось. Я просто научилась, как научилась говорить «пожалуйста», «спасибо», «до свидания».

• Признать чувства. «Да, это очень обидно», «Вижу, как тебе больно». Дать поплакать, погладить, пожалеть. «Господи, ты упал в яму! Как глубоко! Как там страшно!»
• Помочь объяснить произошедшее: почему он так чувствует. «Ты от нее этого не ждала, а она взяла и посмеялась», «Ты думала, что она тебе друг, а она тебя оттолкнула». Часто это еще больше раскручивает чувства и дает выплеск эмоций. Именно это и нужно. Мы очищаем рану. «Ты, наверное, шел, задумался и не заметил. А потом упал и испугался».
• Использовать ситуацию для большего понимания себя и других: «Что тебя больше всего задело?», «Почему именно от нее тебе обидно было это услышать?» Мы уходим в размышления, тем самым отнимая силу у эмоций. Но нельзя делать это сразу, пропуская первую стадию. Потому что, не давая чувствам возможности вылиться, мы затыкаем их и они останутся внутри бродить плесенью, одиночеством и злостью. «Ты, наверное, думал о чем-то, что не обратил внимания на яму. О чем ты думал? Почему в яме так страшно? Что она тебе напомнила?»
• Показать, что вы — одной крови. И у тебя такое бывало. И ты падал в ямы. И тебя обзывали и отвергали. Это залог того, что на следующей стадии тебя будут слушать. «Я тоже однажды упал в яму. И так сильно испугался». Важно, что мы еще не даем решений и советов. Мы строим доверие. Тут еще нет места историям успеха — «А вот я сто раз падал в яму и всегда прекрасно выбирался». Только опыт и такие же чувства. Именно это единение создает фундамент того, что раз с тобой было то же самое, то, возможно, ты знаешь, что делать.
• Рассказать о возможных решениях в Я-сообщении: не «что тебе делать», а «что я делаю в таких ситуациях». Понимая, что решение может не подойти. «Хочешь, скажу, что я делала, когда упала в яму?» Этот запрос, разрешение на совет очень важны. Не «а вот я...», а «если хочешь, расскажу, как я справлялась». Мы не говорим: «Ну давай, выбирайся уже». Мы оставляем решение, чертеж лесенки из ямы, на краю, в вере, что он сможет.
• Оставить с этим. Потому что он сможет. Посидит там немного, посмотрит на чертеж и выберется.

Вот какой разговор у меня случился с дочерью. Зачеркнуто то, что у меня автоматически всплывает в голове, то, что я научилась останавливать. Находить правильные слова — вовсе не небесный дар, в голове у меня все тот же «рупор эпохи».

— Мам, у меня сегодня что-то плохое в школе случилось.

— Ох, опять что-то случилось. Что такое? Расскажи?

— Я спросила у миссис Д., когда у нас будет контрольная по английскому. А она сказала: «Вечно ты не слушаешь! Надо было слушать!» Мне было так обидно, что я чуть не расплакалась.

— Ну и правильно сказала, ты никогда не слушаешь. Ничего ужасного она не сказала. Тебе было очень обидно, да?

— Да! Я больше не хочу идти в школу! И не хочу, чтобы она была моим учителем!

— Блин, чуть что, так не хочу идти в школу. Теперь мне еще нежелание идти в школу разруливать. Она так сильно тебя обидела. Ты мое любимое сердечко, девочка моя.

(Плачет. Глажу ее, говорю нежное.)

— Ок, надо покопать. Тебе было обидно, что она сказала, что ты никогда не слушаешь.

— Да...

— Тебе было больно, что она так свысока тебя отчитала.

(Плачет.)

— Как ты думаешь, почему тебе были обидны именно эти слова? Ведь учителя часто что-то говорят или ругают, но именно это заставило тебя плакать.

(Перестает плакать, смотрит на меня.)

— Она тебе как друг, а не учитель, а тут она внезапно на глазах перестала быть другом и стала училкой. Ты к ней шла с открытым сердцем, спросить как у друга, а она как будто оттолкнула тебя.

(Плачет, горько. Значит, я раскопала больное. Даю ей поплакать, глажу.) Это очень больно, как будто тебя немножко предали. Поэтому тебе так больно. Это всегда больно, когда тебя вот так оттолкнули. Выговорили как нерадивому ребенку.

— Почему учителя могут говорить обидное, а я не могу ответить: Сказать, что она меня обидела!

— Конечно, можешь сказать, что за ерунда! Потому что не всегда думают. Миссис Д. к тебе очень хорошо относится. Она мне говорила, что ты талантливая. Она тебя очень любит и ценит.

— А почему она так говорит? Она что, не понимает, как это обидно?

— Может, и не понимает. Или не задумывается. А может, не умеет по-другому. Может быть, когда она была маленькой девочкой, и ее высмеивали, поучали, обрывали.

— Но тогда она должна знать, что так говорить не надо?

— С некоторыми людьми в детстве общались словами «ты что, дурак? ты что, не понимаешь? сколько раз я тебе говорила!». И они выучивают, что так взрослые говорят с детьми. А потом они вырастают и сами так общаются с детьми. И нужна большая внутренняя сила, чтобы это изменить. Ведь я тоже иногда делаю вам больно. Иногда говорю зло, кричу.

— Но ты извиняешься, а они нет.

— Возможно, они не умеют по-другому. Для этого надо захотеть остановиться, решить сделать по-другому. Таких людей не очень много. А вот людей, которые говорят с пассивной агрессией, обижают, много. Я тоже с такими сталкиваюсь. Например, у меня на работе была одна женщина, ты бы ее слышала! Она постоянно говорила всем гадости и поучала. Позавчера она даже угрожала мне, про вас говорила: «Пусть так будет с вашими детьми!» А ты знаешь, я за такое убить могу. Так и хотелось ее ударить в ответ.

— И что ты сделала?

— Выгнала ее. Решила для себя, что я не буду такой, как она. Не стану отвечать тем же. Она потом еще гадости всем писала в мессенджере. Ты представляешь? Человек прощается и пишет: «Не могу вспомнить о вас ничего хорошего, кроме постоянного нытья и жалоб». Это она одной девушке писала. Это вообще нормальный человек?

— И тебе было обидно?

— Конечно. Хотелось обижаться и ругаться.

— Мне легко с собой справиться, когда я злюсь. А когда обидно — нелегко.

— И мне было нелегко. Когда говорят про моих детей, мне до слез обидно. Рассказать тебе, что я придумала?

— Что?

— Я потом ехала от нее в машине и представила, что вот она такая маленькая, злобная, бегает в моей голове и говорит гадости. И я еду и думаю о ней, и расстраиваюсь, и спорю с ней в голове. И я увидела возле дороги канаву. Знаешь такие канавы?

— Да.

— И я представила, что она миньон. Маленький такой, злой, фиолетовый.

(Улыбается.)

— Представила, как она летит из моей головы в эту канаву. А я еду дальше. Еду домой, к вам, а она там осталась, в канаве.

Лежит, думает о чем-то своем. Возможно, возьмет себе этот образ, этот маленький лайфхак визуализации выбрасывания из головы. Возможно, нет. Это ее жизнь, ей расти. Моя работа окончена. Мне не нужно убеждать ее не обижаться. Не нужно убеждать, что в школу идти надо. Что нужно простить и забыть, и забить. Мне больше ничего не нужно делать. Она справится сама. Да уже справилась.

— Мам, можно я порисую немного?