Учительница предложила детям анонимно поделиться тем, что их беспокоит. Ее история вдохновила полмиллиона человек

Какая молодец учительница! ❤️

Когда-то я училась на филолога. Зачем — не спрашивайте. В семнадцать мне было абсолютно все равно, а родители сказали „так надо”. Ох уж это „так надо”: сколько фигни в жизни людей из-за него приключается... Но я не о грустном сейчас, а о последней педагогической практике на пятом курсе. Нужно было вести уроки литературы. И вот, пришла я в одну челябинскую школу к одиннадцатиклассникам.

На первом уроке сидела на задней парте, осматривалась. В один момент пожилая учительница — неплохая, кстати, женщина, — сорвалась на ученика и заорала:

— Вон из класса!

Пацан остался сидеть:

— Вы не имеете права меня выгонять, я тогда не получу знаний!

Тут учитель потеряла лицо и попробовала взять за шкирку здорового лба и вывести насильно. Здоровый лоб даже не пошевелился.

„Мы так делать не будем”, — сказала я себе и задумалась: а как же мы будем? Загвоздка в том, что я терпеть не могла методику преподавания. Нас на ней заставляли картинки для уроков рисовать, и когда я их показала пятиклассникам с ЗПР (задержкой психического развития), они надо мной очень смеялись. Поэтому теория меня спасти не могла. Ну и ладно. Посмотрим, как оно на практике сложится, мудро решила я.

На первом своём уроке я представилась и объявила, что у нас по программе творчество Есенина. Молодому поколению Есенин был неинтересен. Пока я перечисляла даты рождения и смерти, класс тихонечко гудел. Племя младое перешёптывалось, тыкало в меня пальцами, хихикало и оценивающе зырило пубертатными очами. У нас с ними даже пяти лет разницы не было...

— Знаете что, — отложила я в сторону план урока, — так не пойдёт. Вы, конечно, надеетесь, что я начну орать и водворять порядок. Только мне абсолютно всё равно, будете вы слушать или нет. Орать я уж точно не буду — мне жаль свои голосовые связки. Я пою, и они мне ещё пригодятся. Я здесь всего лишь для того, чтобы получить свой диплом. Просто учтите, что оценки я вам буду ставить реальные. Они ведь вам нужны, чтобы закончить школу? Давайте сделаем друг другу одолжение: я буду рассказывать вам о поэтах и писателях, а вы будете тихонечко сидеть и делать вид, что меня слушаете.

Дети притихли. Их учительница на задней парте округлила глаза. Я спокойно продолжила:

— Итак, творчество Есенина. Прочитаю, пожалуй, одно из любимых его стихотворений.

И прочитала „Сыпь, гармоника”. На словах „Пей со мною, паршивая сука”, — класс оживился, но внимательно дослушал стихотворение. Потом мы обсудили биографию и обстоятельства смерти поэта. Когда прозвенел звонок, дети сказали, что Есенин — интересный.

Потом, на Маяковском, они снова начали гундеть, что поэзия — это ужасно, это скучно, а Маяковский — вообще хрень какая-то непонятная.

Я им прочитала „Скрипка и немножко нервно”, рассказала о Лиле Брик. Попросила отличницу-Аню прочитать „Послушайте!”, и она очень хорошо прочитала. Очень. Особенно когда слово „плевочки” произнесла как плЕвочки. Волнуясь и краснея.

Все пацаны немедленно обернулись ко мне, но я сидела с каменным лицом, как будто так и надо. Гомерически ржала я потом, рассказывая друзьям о новом прочтении.

Дети признали, что Маяковский крут.

— У вас... своеобразные методы, — сказала мне их учитель в конце практики. — Но вы сумели их заинтересовать, а это главное. Мальчишки так вообще от вас в восторге.

Заинтересовать — это, и правда, главное. Не знаю, как сейчас, но наша школьная программа была построена на изложении сухих фактов и произведений, подчас недоступных для детского понимания. Я до сих пор убеждена, что Достоевского не надо изучать в школе, а нужно читать Гарри Поттера, например. Когда была ребёнком, то урок, на котором мы читали Аверченко, запомнился как яркий и забавный.

Нужно, чтобы дети любили читать и не воспринимали это как мучение. Нужно, чтобы за каждым писателем, учёным, музыкантом et cetera стояли не даты и имена произведений, а человек. Личность, которая страдала, радовалась и жила… не портрет, строго взирающий: а выучил ли ты урок, молодой человек? Помню, жутко боялась портретов. Особенно почему-то Толстого и Мусоргского. :)

Заглянула в комментарии..Как же тяжело всем было в школе! Неужели все такие ранимые и скучные уроки и учителя тираны-деспоты толпами ходят! По моему драматизируется все и утрируется! Бывало и скучно и правила бывали странные.. но ничего особо удручающего или мучительного не было!

По статье-сомнительная затея! Никогда не воспринимала задания типа опиши себя, расскажи о себе, прокомментируй самое яркое воспоминание, бла-бла-бла... Я бы подобное занятие проигнорировала, или написала бы что-то для отмазки... Сомневаюсь, что дети откровениями засыпали о трудностях в семье или с друзьями! А уж читать на весь класс... И если захочешь, признается, что ты написал.. да никогда!

Отличная идея для органов опеки. А училке не пришло в голову, что по почерку можно определить кто что написал. А потом тыкать в него пальцем. По крайней мере вряд ли в наших школах дети проявили бы сочуствие.

Однажды учительница математики из Миннесоты дала ученикам такое задание: составить список класса, подумать, что больше всего нравится в каждом из одноклассников, и записать это качество напротив его фамилии. В конце урока она собрала списки. Это было в пятницу. За выходные она обработала результаты и в понедельник раздала каждому ученику листок, на котором перечислила все то хорошее, что заметили в нем одноклассники.

Ребята читали; то тут, то там слышался шепот: «Неужели это все обо мне? Я и не знал, что меня так любят». Они не обсуждали результаты в классе, но учительница знала: она достигла цели. Ее ученики поверили в себя.

Через несколько лет один из этих ребят, Марк Экланд, погиб во Вьетнаме. Его хоронили на родине, в Миннесоте. С Марком пришли проститься друзья, бывшие одноклассники, учителя. На поминках его отец подошел к учительнице математики: «Я хочу показать вам кое-что, — из бумажника он достал сложенный вчетверо, потертый на сгибах листок. Было видно, что его много раз читали и перечитывали. — Это нашли в вещах Марка. Он не расставался с ним. Узнаёте?» Он протянул бумагу ей. Это был список положительных качеств, которые заметили в Марке одноклассники.

— Большое вам спасибо, — сказала мать Марка. — Наш сын так этим дорожил.

И тут случилось удивительное: один за другим одноклассники Марка доставали такие же листки. Многие всегда держали их при себе, в бумажниках. Кто-то даже хранил свой в семейном альбоме. Один из них сказал: «Мы все сохранили эти списки. Разве можно такое выбросить?»

Авторы: Гэри Чепмен, Росс Кэмпбелл, книга «Пять путей к сердцу ребенка», глава «Путь №2: Слова поощрения»

мда